“Никого не злословить” (Титу 3:2).
Напоминание апостола непреложно: мы не должны злословить никого. Возникает вопрос: что св. Павел имел в виду? Имел ли он в виду, что мы не должны говорить ничего ни о ком из злых намерений? А может он имел в виду, что не следует злословить независимо от намерений? Отвечаем, что нам доподлинно известно, что злословие из злого умысла, из плохих намерений было бы отвратительным преступлением, особенно, если речь идет о Божьих детях. Но мы думаем, что апостол имел в виду, что, независимо от мотивов, нельзя говорить плохо ни о ком. Если такова мысль апостола – и мы верим, что ее вряд ли можно опровергнуть, – то это ставит весь Господний народ под очень строгие требования. Если мотивы, чтобы злословить, плохие, тогда дела еще хуже, но, независимо от того, хорошие они или плохие, помните, чтобы “никого не злословить”.
Теперь возникает другой вопрос: что такое злословие? Отвечаем, что этот вопрос имеет разные аспекты. Злословить означает говорить то, что вредит, поэтому нельзя говорить ничего, что вредило бы другому. Очень хорошо видна справедливость и рассудительность такого требования, если принять во внимание Золотое Правило. Разве мы бы хотели, чтобы кто-то сделал нам плохое? А может мы бы хотели, чтобы кто-то говорил о нас пренебрежительно, обсуждал наши действительные или предполагаемые ошибки, тем самым унижая нас в глазах других? Если бы Господний народ научился применять Золотое Правило в каждом жизненном деле, это непременно принесло бы большую пользу.
Некоторые наиболее добросовестные христиане имеют проблему в этом отношении. Рассуждая о злословии, некоторые спрашивают себя: “Правильны ли мои мотивы?” Они забывают, что их мотивы говорить унизительно о других не имеют ничего общего с предостережением апостола. Какими бы не были мотивы, мы не должны злословить. Вопрос не в том, хорошие у меня намерения или плохие, а в том, злословлю ли я? Не говорю ли я чего-то, что противоречит Золотому Правилу – чего-то, что я не хочу, чтобы говорили обо мне? Хотелось бы привить эту мысль в сердца и умы всех читателей этого журнала.
ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ УВЕДОМЛЕНИЕ О НАРУШЕНИИ ПРАВИЛ ЗЛОСЛОВИЕМ?
Теперь возникает другой вопрос: как применить совет нашего стиха дома или, скажем, на работе? Предположим, дома или на работе существуют определенные правила, принятые, чтобы регулировать отношения. Будет ли в таком случае злословием с нашей стороны сообщить о нарушении этих правил? Мы не считаем это злословием. Если бы мы сами нарушали правила, то сообщивший об этом сделал бы правильно, не злословя нас и не нанося никакой обиды или вреда. Не сообщив о плохом поведении или нарушении правил, такой человек подталкивал бы нас к дальнейшим неверным шагам.
Считается, что Божий народ всегда имеет во всем только хорошие намерения. Иметь какие-то иные намерения, кроме хороших, означало бы иметь преступные намерения. Поэтому мы не должны принимать во внимание такие намерения. Но тот, кто принимает на себя определенные обязанности на работе, дома или в каком-то учреждении, принимает также условия и прочие правила, связанные с должностью. Безусловно, почти все положения и правила на работе или дома принимаются не с намерением навредить кому-то, а для общего благополучия в бизнесе, в семье и где бы то ни было. Поэтому соблюдение таких обязательств следует считать большой ответственностью.
О нарушениях следует говорить не злонамеренно, а как о факте. Тот, кто сообщает, не должен судить сердце того, о ком он говорит. Дело не в плохом сердце. Если у кого-то нелады с головой, если он забывчивый или невнимательный, или нарушает важные правила, то сказать об этом не означает судить сердце, особенно там, где принято сообщать о таких случаях. Это исключительно вопрос долга – необходимая вещь, вынужденная и правильная. Этот принцип показан в том, как Бог устроил наше тело. Если что-то случится с ним, например, прищемит палец, то нервы немедленно телеграфируют в мозг. Если ранит ногу, то об этом факте сразу поступает извещение в мозг. Предположим, что нет возможности оповестить мозг о повреждении члена тела. Предположим, что нет чувствительных нервов, которые бы передали информацию. Тогда человек даже не знает, что он потерял палец руки или ноги, или даже потерял ногу, пока не споткнется и не упадет.
С НАРУШИТЕЛЕМ ДЕЛА НЕ ОБСУЖДАЮТ
Мы не должны все время следить за тем, чтобы кто-то не посягал на наши личные дела. Знаем, что мы, как и другие, имеем недостатки. Если кто-то неосторожно наступил нам на ногу, мы знаем, что мы тоже иногда наступаем кому-то на ногу. Но личные дела – это нечто другое, чем дела семьи или дела на работе. Сообщить о нарушении правил в доме или на работе не является вмешательством в чужие дела. В интересах каждого члена семьи или заведения следить за интересами всего коллектива, к тому же правильным и разумным образом.
Будет неправильно, если на работе все будут поправлять друг друга. Никто не должен все время ходить и поправлять других; это не его дело. Но если кто-то нарушает правила, то наша обязанность рассказать о фактах, не придавая им никакой окраски. Если мы сделаем по-другому, если каждый, кто видит нарушение, пойдет к тому, кто нарушает правила, и будет пытаться уладить с ним дела на работе или в семье, то будут постоянные недоразумения. Тот, кто нарушает правила, попытается защитить себя и скажет: “Я вел себя правильно, и что тебе до того, открыты двери или закрыты?” и т. д. Но если двери оставлены открытыми, ваш долг сказать об этом кому следует и, тем самым, снять с себя ответственность. Это не личное дело, о котором упоминается в Матфея 18:15-18. Мы не обязаны рассказывать Тому, Дику, Гарри, Марии и Джону об этом. Есть конкретное лицо, которому мы должны об этом сказать, и нужно сделать это со всей вежливостью.
Тот, кто хочет руководить домом или бизнесом таким образом, чтобы ходить от одного к другому и пытаться их поправлять, обязательно столкнется с проблемами. Но если порядок нечаянно нарушил новичок, то было бы хорошо сказать ему: “В доме существует правило делать так и так”. Но будет неправильным напоминать ему об этом еще раз. О повторном нарушении следует сообщить, однако в духе любви.
РАЗНЫЕ СЛУЧАИ
Применяя этот вопрос к нашему правильному поведению в Церкви – к вопросам, касающимся нас непосредственно, – мы видим, в чем заключается наша личная ответственность. “Если твой брат провинится перед тобой, ступай к нему и упрекни его с глазу на глаз” (РБО). Наш Господь не говорит: “провинится перед кем-то другим”, а “перед тобой”. “Хорошо, – возразит кто-то, – но мне кажется, что он это сделал против того и того”. Мы слышали, как однажды кто-то говорил: “Я считаю, что такой-то брат ведет себя со своей женой неправильно”. Мы отвечаем: “Это его дело и его жена, не твоя. Твое дело – заботиться о своей жене (муже), о родителях, о детях и оставить других в покое. Советуем тебе смотреть за собой. Выполняй свои обязанности по отношению к собственным делам и перестань комментировать дела других”.
Но, возможно, мы увидели что-то очень плохое: допустим мы идем по улице и видим, как человек жестоко избивает лошадь. Должны ли мы молчать? Если мы видим полицейского, то можем сказать: “Посмотрите, как этот человек издевается над лошадью”. Или об этом можно заявить в общество охраны животных, если таковое имеется в окрестности. Если отец яростно бьет ребенка или делает еще что-то похожее, то было бы хорошо сообщить об этом органам власти. Но никто не имеет права ходить везде и пытаться улаживать наши дела. Мир полон зла и будет таким, пока Царство не будет у власти.
Что касается Церкви, мы думаем, что многие проблемы, которые мы видим в мире, лучше оставить такими, какими они есть, потому что если мы начнем исправлять все, что не так, у нас не будет времени служить Царю царей и Господу господствующих. Наше время, в лучшем случае, весьма ограничено. У людей и так сложилось неверное представление о нас, поэтому лучше излишне не создавать противостояние. Если придет время, когда мы управимся со всеми нашими обязанностями по отношению к Церкви и нашим семьям, то мы сможем обратиться также к другим делам. Но у нас очень мало времени, и это время оставляет нам мало возможностей, чтобы заниматься другими делами, кроме первоочередных обязанностей и нашего служения Господу и братьям. И мы должны быть очень благодарными за это, ведь если против нас возникнет оппозиция, то это будет только по причине нашей верности Небесному Царю.
Мы еще не получили от нашего Царя права наводить порядок в мире. Но нам сказано, что мы должны, по мере возможности, показывать принципы праведности, при этом не вступая в полемику. Когда наш Царь придет и начнет Свое царствование, мы будем возвышены с Ним и дадим миру понять, какой должна быть власть! Но даже сейчас мы с удивлением смотрим на то, какими хорошими бывают законы. Мы прямо-таки удивлены, когда, например, видим хорошие законы штата Нью-Йорк. Просто поражает, как штат стремится заботиться об интересах большинства, как много делается для людей. Нам приятно, что бедный мир способен так умело распоряжаться собой. Мы восхищены тем, как много сделано в неблагоприятных условиях. А какое замечательное время придет и каким замечательным станет мир, когда все будет под Законом праведности!
ДРУГАЯ СТОРОНА ВОПРОСА
Вернемся к злословию в Церкви. Предположим, что брата выдвинули на должность старейшины или диакона, и предположим, что он, на наш взгляд, не подходит для такой должности по причинам, которые нам известны, но не известны остальным в Экклесии. Как нам быть в таком случае? Мы имеем предостережение не злословить никого. Тогда может быть стоит подняться и сказать: “Братья, я считаю, что брат А полностью непригоден быть старейшиной; я знаю, что он сделал то и то – обманул одну женщину на некоторую сумму денег”, – или против него есть еще какое-то обвинение? Должны ли мы так говорить? Нет, конечно! А может быть наш долг – злословить в интересах Церкви, делать зло, чтобы из этого получилось добро? Вовсе нет! Но ветхое творение всегда ищет возможности злословить; ему достаточно дать небольшой шанс, и оно сразу поведает все, что знает!
Так что же нам делать? Если бы мы были членами этого собрания, мы бы, наверное, подошли к брату, которого выдвигают, и сказали: “Брат А, есть определенные вещи, которые я узнал о тебе и о которых не хочу рассказывать другим. Не хочу говорить о тебе плохо, дорогой брат, но считаю, что эта сторона твоей жизни плохая, и было бы неправильным, если бы собрание избрало тебя. Не хочу рассказывать об этом другим, но хочу предложить тебе, чтобы ты отказался от этого служения. Если ты обещаешь, что откажешься быть избранным, то это все, что нужно. Но если ты считаешь, что мой довод недостаточно обоснован, тогда объясни публично все сам. Если ты этого не сделаешь и не откажешься от того, чтобы быть избранным, мне придется представить вопрос публично – рассказать то, что мне известно, а ты знаешь, как я это понимаю. Я пришел к тебе из доброжелательности и не хочу тебя обидеть”.
Если брат ответит: “Хорошо, брат _________, я отказываюсь от выдвижения на должность, а что касается вопроса, о котором ты упомянул, постараюсь взять для себя как можно больше из этого”. Тогда мы скажем, что мы очень рады за него. Верим, что таким путем мы сделаем добро брату. Мы также убережем собрание от того, что может быть пагубным или вызывающим споры, и сохраним мир. Если же, с другой стороны, брат несговорчив, то мы можем сказать ему: “Можешь быть уверен, что я объясню это Церкви, если ты не откажешься от выдвижения на должность, так как этим ты даешь понять, что одобряешь свое поведение в жизни и защищаешь”.
Но если случай произошел с братом давно, – год, два, пять или больше лет тому назад – то он, по-видимому, полностью изменился за это время. Мы будем рады, если он изменился и оставил прошлое. Тогда мы могли бы подойти к брату и сказать: “Брат, я вижу, ты намерен быть избранным. Твоя жизнь изменилась полностью?” Если он ответит: “Да, брат, она изменилось полностью”, – тогда мы будем рады. Но если он разозлится и скажет, что это не наше дело, то мы скажем: “Что ж, брат, тогда мне придется рассказать об этом Церкви. Своим поведением ты даешь понять, что отстаиваешь тот путь, которого держался раньше. Если бы я сделал такой плохой поступок и продолжал его делать, я бы хотел, чтобы это прекратилось. Поэтому я расскажу обо всем, чтобы собрание могло еще раз подумать, хочет ли оно, чтобы ты был старейшиной (дьяконом)”. Но, предположим, брата не выдвигают на должность в Церкви? Тогда мы будем считать, что его прошлое не наше дело.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ СЛОВА ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ
Никогда не следует говорить о другом то, что навредило бы его действительным интересам. В разговорах о других никогда не помешает осторожность. Некоторые из детей Господа имеют привычку предаваться доверительным беседам с братьями и делиться подробностями, касающимися другого брата или сестры, показывая проявления их слабости. Такая склонность выявлять недостатки братьев наверняка не является любовью, которая покрывает недостатки (1 Пет. 4:8). Мы знаем некоторых, долгое время находящихся на узком пути, которые по-прежнему побеждены такой склонностью. Неужели они забывают, что у них самих имеются такие же откровенные слабости, как у брата или сестры, которых они критикуют? Уже сам факт, что они игнорируют предостережение Учителя, о котором говорит наш стих, свидетельствует о недостатках в их развитии. При этом они наверняка отвергнут замечание, что они виновны в злословии.
Чем быстрее каждый последователь Христа начнет видеть, что все это – оговоры, стремление опорочить доброе имя брата или сестры, прямое нарушение неоднократного напоминания Божьего Слова, что клевета является кражей репутации другого, тем быстрее он начнет видеть эту вещь в истинном свете, во всей ее уродливости, как она, несомненно, выглядит в глазах Господа. Раз увидев эту вещь с Божественной, единственно правильной, точки зрения, Божье дитя обязано очнуться и со всей энергией, на какую оно способно, должно пытаться подавить в себе такие поступки плоти и дьявола. Поэтому пусть каждый, кто читает эти слова, посмотрит в свое сердце и подумает о своем поведении, а затем спросит себя: “Не я ли?”.
Пусть каждый, кто надеется заслужить место в Царстве, которое так близко, очистит старую закваску злобы, зависти, злословия и склок, если что-то от нее еще осталось, чтобы действительно стать копией дорогого Божьего Сына. Плоть очень коварна и склонна к всяческим отговоркам. Пусть каждый лично пересмотрит свое сердце. В нем, верим, осталось еще немного того, что требует усовершенствования нашего характера. Пусть наша молитва станет еще более ревностной: “Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих”.
